Бедняк Пелте и размножающиеся вилки

Бедняк Пелте не был ни ленивым, ни глупым; не было у него и физических увечий или болезней, которые могли бы помешать ему зарабатывать на жизнь. Только вот в бизнесе ему не везло. Жители Вайсехвуса говорили: «Ах, бедный Пелте. Если бы он мог наскрести хоть несколько копеек, чтобы купить пару кур, все лошади в Вайсехвусе начали бы нести яйца».

У бедняка Пелте не хватало мозгов для бизнеса, но его голова вовсе не была набита опилками. Фантазией и смекалкой он восполнял нехватку деловых способностей. Его жена Шейнсте порой говорила:

— За какого же фантазера я вышла замуж! Спустись на землю, Пелте. От твоих диких фантазий хлеб на столе не появится.

Но в конечном итоге Пелте доказал ее неправоту — с помощью скряги Йосселя.

Скряга Йоссель не мог быть щедрым даже с самим собой, не то, что с окружающим. Они с женой жили в продуваемой всеми ветрами деревянной лачуге. И хотя он легко мог наполнить пустой очаг дровами и залатать трещины в крыше, вместо этого он бормотал:

— Теплый дом? Фех, кому он нужен? Если у нас станет слишком уютно, опомниться не успеем, как половина Вайсехвуса будет у нашего порога в поисках теплого местечка, чтобы убить свободное время и напроситься на бесплатный ужин. Лучше уж пусть будет холод внутри, а соседи снаружи.

А вот жена Йосселя, Пини, предпочла бы держать холод снаружи, а соседей внутри. Но что она могла поделать? Она умоляла мужа:

— Йоссель, ради твоей же пользы, не будь таким скрягой! Хотя бы маленькая милостыня. Ты должен ощутить, какая это радость помогать другим!

— Ха! — обычно отвечал Йоссель. — Я и помогаю другим! Учу их, что человек не получает ничего за просто так. Да они все должны брать с меня пример.

«Стена. Я говорю со стеной…» — думала Пини. Она обычно уходила, качая головой и бормоча: «Что я говорю, даже не стена! Стена, по крайней мере, имеет какую-то цель в жизни — держать крышу у людей над головой».

Многие из жителей деревни обижались на Йосселя, но только не Пельте.

— Уверяю тебя, Шейнсте, — говаривал он. — Скряга — самый надежный человек на земле!

И вот, однажды он сказал:

— Наконец-то, моя дорогая, я разработал план, который облегчит наше положение. И мы можем рассчитывать на помощь скряги Йосселя.

— Ты бредишь, — ответила его жена. Пелте улыбнулся про себя и подумал: «Это мы еще посмотрим!»

Этой же ночью, как только семья крепко уснула, Пелте прокрался в крошечную комнату, которая служила им кухней. На цыпочках он прошел мимо младших детей и тихонько вытащил небольшой сверток из-за ящика со льдом.

Лучик лунного света проникал сквозь трещину в крыше и освещал пол, где Пелте исследовал содержимое своего маленького свертка. Три небольших вилочки ярко блестели, отражая серебристый свет луны. Это было всё, что осталось от столового серебра, который Шейнсте унаследовала от матери. Когда настали трудные времена, Шейнсте начала продавать его по несколько предметов за раз. Серебро было настоящим. Может, недостаточно изысканным для царя, но весьма впечатляющим для простых жителей Вайсехвуса. С годами предметов в наборе становилось все меньше и меньше. И вот остались только три вилочки — маленькие и изящные — такими богатые люди ели сладости после ужина.

Шейнcте понимала, что продавать серебро необходимо, но Пелте знал: в глубине души она оплакивала его утрату. Он не мог спокойно смотреть, как она жертвует последними тремя предметами, поэтому спрятал их. Шейнсте же считала, что их украл гониф (вор), который когда-то проходил через Вайсехвус.

Для нее они были давно утрачены. Поэтому Пелте нечего было терять, когда он решил использовать вилки, чтобы убедить скрягу Йосселя поделиться своим богатством. Наутро Пелте оделся, поцеловал жену и ушел в необычно хорошем расположении духа. Подойдя к дому Йосселя, он постучал в дверь. Открыла Пини. Она удивилась, увидев Пелте, потому что к ним с Йосселем редко кто заходил в гости.

Пелте приятно улыбнулся:

— Доброе утро. Я пришел к твоему мужу. Он сегодня дома?

— Конечно. Входи, пожалуйста, — пригласила Пини. — Йоссель! Йоссель! К тебе гость, — позвала она.

— Скажи, пусть уходит, кем бы он ни был. Я занят, — был ответ.

— Ну что ж, — громко объявил Пелте, — я просто посижу здесь и подожду, пока у Йосселя не появится свободное время. В конце концов, мне всё равно нечем больше заняться. Пини, не будешь ли ты любезна сделать мне стакан чая?

Пини улыбнулась:

— Конечно. А может, ты хотел бы что-нибудь перекусить, пока ждешь?»

— В этом нет необходимости, — грубо прервал их Йоссель. — Я не заставлю его ждать. Да ведь это же бедняк Пелте! Ты должен знать, что сюда не стоит приходить за подаянием.

— Подаяние? У меня и в мыслях этого не было, ребе Йоссель. Но я хотел бы попросить об услуге.

— И какая же разница между услугой и подаянием? — буркнул Йоссель.

— Очень простая. Подаяние — это отдать что-то без возврата. Услугой было бы одолжить мне кое-что на один вечер, а я верну эту вещь утром, — ответил гость.

Йоссель подозрительно посмотрел на него:

— И что ты хочешь, чтобы я одолжил тебе? Денег? И ты вернешь мне их утром? Ха! Я отказывал попрошайкам и с более правдоподобными россказнями.

— О нет, — заверил Пелте, — я никогда не стал бы занимать денег, которые не смогу вернуть. Всё, что мне нужно, дорогой сосед, это одна серебряная вилка на вечер. У жены моего дяди есть двоюродный брат, сын которого живет в Киеве, и сейчас он в Вайсехвусе. Он останется на шаббат, и я надеюсь, что у него возникнут чувства к моей дочери Рахили. Ей 16, и пора уже выдавать её замуж. Шейнсте отлично готовит, но она гордая женщина. Она стыдится, что молодому человеку придётся есть оловянной вилкой, особенно если учесть, что он из богатой семьи. Поэтому, Йоссель, не мог бы ты одолжить нам серебряную вилку? Я обещаю вернуть ее утром.

— Серебряная вилка — вещь не пустяковая, — сказал Скряга Йоссель. — Откуда мне знать, что ты не планируешь продать её и прикарманить деньги?

— Даю тебе слово! И кроме того, твоя жена — свидетель. Если я не верну вилку утром, можешь отвести меня к раввину.

— О, Йоссель, — умоляла Пини, — это же такая мелочь. И он дал тебе слово.

— Ладно, забирай вилку и оставь меня в покое, — проворчал Йоссель. — Но помни, что моё — то моё, и если оно не вернется ко мне утром, ты об этом пожалеешь.

— Не бойся, — усмехнулся Пелте, — ты точно получишь то, что тебе причитается.

На следующий день, когда бедняк Пелте пришёл вернуть Йосселю вилку, он принес и одну из трёх маленьких вилочек из набора жены.

— Это чудо! — крикнул Пелте с порога. — Твоя вилка родила другую вилку. Разве я не сказал, что ты получишь всё, что тебе причитается? Я честный человек, и раз это твоя вилка родила, я возвращаю тебе и мать, и ребёнка.

— Но это абсурд! — сказал скряга Йоссель. — Я никогда не слышал, чтобы вилки рожали. Полная ерунда”.

— Это редкое явление, — признал Пелте, — но как ещё я могу это объяснить? У нас все вилки оловянные. Значит, это твоя вилка родила вторую серебрянную. Не проси меня объяснить, просто возьми то, что твоё.

Ошеломлённый Йоссель был только рад добавить маленькую вилочку в свою коллекцию.

Пелте пошел домой, насвистывая веселую мелодию. В следующую пятницу утром он вернулся к скряге Йосселю. На этот раз тот был чуть более радушным и, когда Пелте сказал ему, что ухажёр Рахили снова приехал на шаббат, Йоссель быстро согласился еще раз одолжить ему вилку. Как и в прошлый раз, Пелте вернулся на следующий день с двумя вилками, удивляясь во всеуслышание тому, как серебро Йосселя умудряется рожать себе подобных. Скряга был в восторге!

Неделю спустя Пелте повторил всю процедуру, и в третий раз получив две вилки, Йоссель сказал Пелте:

— Можешь рассчитывать, что я буду одалживать тебе своё серебро всегда, когда оно тебе понадобится.

Поэтому утром следующей пятницы Йоссель с нетерпением ждал визита Пелте.

— А, Пелте, — сказал он, — входи, входи. Полагаю, молодой человек Рахили сегодня снова приедет на ужин?

— Йоссель, как ты проницателен, — воскликнул Пелте, изображая удивление. — Думаю, Йоссель, что очень скоро я стану тестем. Если всё пойдет по плану, они обручатся в этот самый шаббат. И тогда я обещаю, что никогда больше не буду брать у тебя взаймы. Только, пожалуйста, для такого особого случая я надеялся…

— Да? — нетерпеливо прервал Йоссель. — Что ты хочешь одолжить?

— Ну, Йоссель, я, наверное, попрошу слишком много, но я подумал, что для такого случая ты, возможно, мог бы одолжить мне вилки для всей семьи и может быть, даже… — он помедлил мгновение, — Нет, это уже слишком.

— Что? — настаивал Йоссель. В нём начало просыпаться раздражение, но он изо всех сил старался скрыть это, подстрекаемый своей жадностью. Если бедняк Пелте собирался взять у него взаймы в последний раз, скряге очень хотелось извлечь из этого максимальную выгоду, чтобы увеличить свои богатства. — Что может быть слишком много для твоего друга Йосселя? Разве я не выручал тебя эти три недели? Ты оскорбляешь мою щедрую душу, не решаясь просить о том, чего желаешь.

— Йоссель, ты — воплощение великодушия! Принц, нет, святой! Моя жена спрашивает, не могли бы мы одолжить у тебя ещё и пару серебряных подсвечников, чтобы поставить на стол.

— И это всё? — взорвался Йоссель. — Вы надеетесь произвести впечатление на будущего зятя из богатой семьи, и всё, что смогли придумать, это шесть жалких вилок и пара подсвечников?! Если бы это была моя дочь, я бы еще попросил ложки и ножи. Да что там, если бы это была моя дочь, я бы попросил одолжить весь набор столового серебра, красивый бокал для кидуша, серебряный поднос для халы и три пары серебряных подсвечников – по одной на каждую комнату в вашем доме!

— Ребе Йоссель, я не осмелюсь…

— Глупости. Я привязался к тебе, Пелте. Да, у меня ощущение, словно ты мне почти брат. А это делает Рахиль моей племянницей. И, Пелте, клянусь, ничто не может быть слишком хорошим для моей племянницы. Поэтому я одолжу вам всё, что перечислил. Кто знает? Возможно, нам обоим повезёт.

— О, но мы не можем, ребе Йоссель… — запротестовал Пелте.

— Глупости! — рявкнул скряга Йоссель. — Я настаиваю, и закончим на этом.

Итак, Йоссель обшарил весь дом, собирая самую ценную утварь. Он завернул каждый предмет в льняную салфетку и сложил всё в большой мешок.

— Ещё вот это и ещё это, — бормотал он, укладывая последний из трех наборов подсвечников в мешок. Отдал его Бедняку Пелте и задумался: а могут ли у сокровищ рождаться двойни?

— Что ж, спасибо, Йоссель, ты можешь быть уверен, что я буду относиться к ним, как к своим.

Бедняк Пелте ушёл, напевая песню и не замечая тяжести своей ноши. Верный своему слову, он отнёсся к сокровищам Йосселя, как к своим, – продал всё, кроме трёх больших вилок Йосселя и трёх маленьких из набора Шейнсте. До захода солнца у Пелте появилась кругленькая сумма. Вернувшись домой, он вручил деньги своей жене, испугавшейся, что он совершил какой-то отчаянный поступок, который доведёт его теперь до тюрьмы.

— Не переживай, Шейнсте, — сказал он и нежно разгладил морщинки между бровей жены. — Скряга Йоссель так ко мне привязался, что назвал меня своим братом и отдал мне всё серебро, которое у него было.

— О, Пелте, — ахнула она, — и ты думаешь, я поверю в подобную историю? Ты получил деньги нечестным путём. Что нам с детьми теперь делать?

— Если хочешь, — ответил Пелте, — я могу вернуть деньги Йосселю. Он будет хранить их под половицами, чтобы, как и остальные его богатства, они собирали там пыль.

— Не смей этого делать! — заплакала Шейнсте. — Когда детям нужна обувь и в кладовой пусто, глупо задавать слишком много вопросов.

На следующий день скряга Йоссель пришел в бешенство, когда не получил назад своё имущество.

— Что ты сделал с моим прекрасным серебром? — потребовал он ответа от Пелте.

— Йоссель! О, Йоссель! — причитал Пелте. — И зачем я позволил тебе уговорить меня взять взаймы всё твоё прекрасное серебро? Первые три вилки хвастались другим, как они родили деток и как ты был ими доволен. Когда остальные твои вещи проснулись на следующее утро без детей, они не смогли вынести позора! Йоссель, они все убежали, кроме этих трех хвастливых вилок! Мне так жаль, Йоссель!

Пелте протянул Йосселю три большие вилки и мешок.

— Дурак! — заорал Йоссель. — Как может убежать целый мешок серебра?

Пелте пожал плечами:

— Если серебро может рожать, оно и убежать способно.

Йоссель, понимая, что его обманули, повёл Пелте к раввину. Когда каждый из них рассказал свою версию истории, раввин смеялся до слёз! Кое-как овладев собой, он повернулся к Йосселю и сказал:

— Если ты верил во всю эту чепуху, когда она набивала тебе карманы, то не можешь так легко отмахнуться от неё, когда она их опустошает.

Вот так все и вышло. Йоссель стал жертвой собственной жадности, а у детей Пелте появилась теплая одежда на зиму.